ПАВЕЛ КАШИН
"Я не достроил на песке безумно дивный, чудный город", "На моем уютном столике танцуют рожицы смешные польки", "А вокруг белым-бело и снегу намело"... Эти песни, эти странные стихи. Музыка, в которой на редкость органично смешиваются стили и мотивы, казалось бы, несовместимые. Высокий дрожащий голосок. Да еще ломкая угловатая фигура с гитарой. Почти круглые глазищи, выражающие чаще всего абсолютную непричастность к происходящему вокруг. Да град Ленинград, который сегодня Петербург, и таинственный, неведомо куда плывущий знак зодиака Рыба. Все это вместе и есть не то чтобы весь Паша Кашин, но как минимум штрихи к его портрету, которые прежде всего бросаются в глаза.
- А в Москве ты теперь бываешь часто и подолгу?
- Приходится бывать чаще, а подолгу - никогда. Приеду, выступлю, потом поужинаем у "Мамы Зои" - знаете, есть такое местечко близ "Кропоткинской"? - и на поезд, обратно в Питер.
- Ты категорически предпочитаешь Питер Москве?
- Просто это мой город. Он под знаком Рыб расположен и назван в честь одного из моих святых. Петр и Павел - близнецы - братья, и мое любимое место в городе - Петропавловка... Я с детства этот город люблю и как-то случайно пару раз туда попадал, пока не приехал насовсем.
- Так ты не из Питера?
- Я родился в 1967 году в городе Кустанае, в семье работников Кустанайского аэропорта...
- С детства налетался досыта?
- Нет. Наездился. Дело в том, что я в тринадцать лет уехал в другой город учиться и, недоучившись, стал переезжать из города в город: Улан-Удэ, Свердловск, Кустанай, Долгопрудный... Так что поезда теперь терпеть не могу. Самолеты как-то еще перевариваю.
- Как ты окончательно укоренился в Питере?
- Приехал за саксофоном. Просто в тех краях, где я вырос, их даже по телевизору никто не видел. После армии я месяца два отсиделся дома и сказал ребятам: "Пока, я еду в Питер". Мне на это ответили: "Отлично, ждем тебя через неделю". Да и я, в общем, отнесся к этому со смехом. Так они меня до сих пор и ждут, а я там. Когда друзья меня провожали, устроили вечеринку и все такое, кто-то украл мою записную книжку, где были все ленинградские телефоны. И я приехал в Питер, примерно как Женя Лукашин из "Иронии судьбы", только не на Новый год, а на 1 Мая. Что-то нужно было придумать, в кармане было семьдесят рублей, и идти было некуда... И в автобусе, идущем из аэропорта, я познакомился с очень хорошей девушкой и первый месяц прожил в общежитии. А потом нашел группу "Духи". Прочитал объявление, что им требуется баянист и саксофонист, зашел в рок-клуб и понял, что требуюсь им именно я. Мы сразу стали работать очень плодотворно. У них был очень крутой поэт, пообщавшись с которым я понял, что совершенно не умею сочинять стихи, сразу бросился этому обучаться и за два года очень сильно изменился.
- Сочинять и петь ты начал одновременно?
- С детства, сколько себя помню, все время что-то мурлыкал, а петь начал "со средних лет", где-то в 14-15. Причем пел очень тихо, но все говорили: "Паша, лучше бы ты помолчал". И в музучилище, и в школе, на танцах, и в армии я пытался петь - но мне как-то не давали. А сочинять что-то начал очень рано - лет с пяти, но никому про это не говорил, прятал где-то.
- Шила в мешке не утаишь...
- В Питере, в группе "Духи", я уже начал сознавать, что пою достаточно стройно и, в общем, неплохо, но как-то все равно долго не решался. А потом взял и записал все на студии - за свои деньги. И свершилось чудо.
- Деньги откуда взялись, если не секрет?
- А мы играли джаз уличной командой и зарабатывали по тем временам достаточно много. И я, кстати, пользовался успехом - наверное, потому, что вот так красиво делал ножкой, чем и вызывал желание заплатить. Может быть, я не очень хорошо понимал, что такое джаз, но делал это с душой.
- Платили, стало быть, за красивые ноги...
- Можно и так сказать. Я, наверное, был тогда единственным танцующим джазистом. Джазисты чаще всего себе под ноги смотрят или вообще не смотрят никуда. А я танцевал и даже улыбался девушкам. Так и скапливались деньги в шляпе, пока играл на саксофоне. Научился, кстати, на нем играть невероятно быстро - в армии. Там вообще очень быстро всему учат. Мне лейтенант просто сказал, что за две недели я должен выучить сорок маршей...
- Он таким образом пытался занять твой рот саксофоном - чтобы ты пел пореже?
- Нет. Просто метод там такой обучения всему - в том числе и игре на музыкальных инструментах.
- Судя по тому, что ты о себе рассказывал, события твоей жизни не слишком зависят от твоих волеизъявлений...
- Не зависят до такой степени, что если на светофоре мне надо налево, а стрелка горит направо, то я и еду направо. Последние годы, во всяком случае, еду только туда, куда покажет стрелка, и судьбе не противлюсь. Раньше я ее сам хотел сделать и лбом колотился в двери, которые, как выяснилось, легко открываются сами.
- Говорят, что в студию ты заходишь только тогда, когда вдохновение посетит. Сегодня музыканты выжимают из себя семь потов, чтобы как следует отработать купленное студийное время...
- А я как раз студию считаю отдыхом. Я там просто наслаждаюсь: прихожу, говорю музыкантам последовательность гармонии - а дальше можно изобретать все, что угодно. Это быстро и ненавязчиво. А работа - это вся подводная часть, не только когда сочиняешь, но и когда приходится сидеть часами и учить что-то типа латыни...
- ?!…..
- Да, мало кто понимает, хотя один мой друг пошел дальше - он учит японский. Просто считает, что это необходимо. А я изучал историю религии, философию, место философии в восточном искусстве...
- Почему тогда латынь, а не что-либо восточное, скажем, тот же японский?
- В русском языке латынь важнее. В странах Востока смотрят на вещи изнутри, слова не так важны. То есть если ты нормальный буддистский монах, тебе необязательно знать китайский, а если ты русский и хочешь говорить на нормальном русском языке, то надо знать латынь.
- Стало быть, "стержень" твоих песен - латынь. На первый взгляд они кажутся весьма эклектичными - что-то молдавско-пыганско-венгерское. а потом спразу - посвящение Вертинскому…
- Я просто страшно не люблю какие-то рамки. Если чувствую, что что-то нельзя делать, то именно это и делаю. Скажем, я понял, что нельзя играть регги с цыганскими мотивами, - и сделал такую песню. Не факт, что получится хорошо, но важно попробовать. А Вертинского я очень уважаю за то, что он взял и сделал такую профессию - Вертинский. До него были певцы и музыканты, а профессии "Вертинский" не было и не будет. Как и профессии "Высоцкий".
- Судя по всему, твоя профессия называется "Павел Кашин". И все же - если не песни, то что?
- Я иногда думаю о том, что мог бы сделать, но все реже. Займись я серьезно рекламой или живописью, наверное, из меня что-то хорошее получилось бы. А если совсем серьезно - я бы очень хотел стать хорошим писателем. Для меня хороший писатель - это человек, совершивший что-то немыслимое, для меня недостижимое. Так что, видимо, это нереально - стать писателем. Впрочем... в моей жизни нереальное так часто становилось реальным, что если сегодня мы с продюсером говорим: в космос бы слетать - мы не говорим об этом, как о шутке.
Владимир Мартынов,
Антон Климов
